подборка стихов июнь-июль 2013

* * *

К. Комарову

В общем-то в происшедшем мне обвинить и некого.
Я себя не нашедший, но не нуждаюсь в лекаре,
я не нуждаюсь в помощи, бог для меня - стихи.
Ваши опоры, поручни, маленькие божки,
вся эта околесица - аж голова болит.
Я как иду по лестнице, но без ступеней. Кит
весь гарпунами меченый, воздуха мне воды!
Некого, не с кем, нечего.
В лёгких растут цветы.

Тут появилась женщина. На, говорит, поешь.
Только сама вся в трещинах, как с барахолки вещь.
Плачет, кричит, цепляется, руки целует, лоб.
Горбится, как под палицей, хочет забиться в гроб.
А у меня не то что бы сил и желанья нет,
мне сердце съели голуби, как я скажу ей "нет"?
Думаю: этот мир гнильё, душный пустой сарай.
Я бы хотел убить её - пусть попадает в Рай. 

поезд N 193

К. Комарову

Что мне ещё сказать, родной?
Бедный мой, ты ничей.
Хочешь я проведу с тобой
Тысячи злых ночей?

Жизнь как езда на катере,
Только в моторе – ил.
Я возвращаюсь к матери,
Ты свою схоронил.

Осточертели тексты мне
И ежедневный сплин!
Заперты! Нам не выйти вне!
Но у тебя есть сын.

… песни, стихи, сценарии,
книги мои, кино!
“Девочка-гений” – знаю я,
да, остаётся “но”:

это секрет, дружище, мой:
я не хочу писать.
Я лишь хочу чтоб в паспорте
Надпись стояла “мать”.

Впрочем, всё это лишнее:
Сердце рубить в рагу.
Веришь ли, знаешь, слышишь ли? –
Я тебе помогу. 

* * *

....и только мы с тобою знаем:
не тополиный пух, а пепел
летит по городу: обломки,
зола, руины, город стёрт.

Хоть крошкой Цахесом, хоть Каем
зовись – ты будешь свят и светел.
Сиди, считай себя подонком,
но помни: кто-то тебя ждёт. 

* * *

what is dead may never die,
but rises again harder and stronger
(с) George Martin, Game of Thrones

От плеча отрываешь голову
и в зрачках видишь тихий ток.
Шевельнуться боишься, новая,
как солёной воды глоток

отхлебнувшая. Как в "Престолах" там? -
что мертво-то ведь не умрёт,
а воскреснуть - так это здорово.
Глажу брови твои вразлёт.

Милый друг, я же очень сильная:
революцию, меч, коня!
Не двужильная - пяти жильная,
только много мне, друг... меня:

мне себя разделить на части бы,
бить драконов, спасать принцесс,
мне бы горя, и мне бы счастья, и
... я всё знаю, да. Просто секс.

* * * 

 Я не понимаю, кто кричит:
мир вокруг, а может это я?
Под окном милиция, врачи,
за дверьми - соседи и семья.

Стены с каждым криком всё сильней
давят мне на вспаханную грудь.
Не боюсь соседей и врачей,
я боюсь банального - вдохнуть

потому что в воздухе - озон,
потому что в воздухе - беда.
Постепенно переходит в стон,
сипнет крик. Из вен течёт вода,

чистые, солёные ручьи.
Ну же, раз два три четыре пять,
ну же не дыши, ну, замолчи,
онемей, ведь людям надо спать. 

* * * 

Мы очень глубоко пускаем корни,
не в землю, а в других живых людей.
А корни обрубают - это больно:
течёт смола, как слёзы или клей

тягучий, ядовитый, самый крепкий.
Но нас, разбитых, это не спасёт.
Мы тянемся друг к другу - руки-ветки,
но с места не сойти ни вплавь, ни вброд.

Мы думаем о том, что мы деревья,
а остальные - чурки или пни.
Нам нет прощенья так же, как спасенья.
Темней полярной ночи наши дни.

Лишь слёзы поливают нашу почву,
мы - плакальщики: плачем о себе.
Бессонной, словно день полярный, ночью
нам с места не сойти рука в руке.

Мы самые чудовищные звери,
мы - люди. Ну а вы чего хотели? 

* * * 

I

В рассветный час ты спишь и видишь,
как корни дерево плетёт.
Я падаю - куда уж ниже,
кому сказать - ответят "врёт".
Я - по рукам, как пела Янка
(и в пошлом смысле тоже - да),
Во сне ты видишь пепел, балки,
разрушенные города.
В чужой квартире и в столице,
прекрасно зная кто, зачем
я. Всё равно хочу в больницу,
я так устала от проблем,
семьи, счетов, авансов, правил
и этих чёртовых стихов.

А ты меня одну оставил
среди всех этих городов. 

 II

 На другом уголке страны
без тебя мне не снятся сны,
что логично - почти не сплю.
Я упорно себя гублю,
что понятно - ведь не до сна
если в горле моём блесна,
если пятна на потолке,
если мы не рука в руке
и сквозь нас не растёт трава,
если птичьи мои права
в этом городе по чуть-чуть
убивают во мне всю суть.

пена дней

каждый мой день - это искусство
выживания в самой себе.
Н. Ямакова

По берёзам рябь, утром - вещий сон,
маленький Варяг - старенький балкон.
Небо всё темней, днём пойдут дожди.
Здравствуй, пена дней. Жизнь не пережди,

Нет, не пережди, да, не переждать,
жизнь не пережить, слов не переврать.
Дети ли отцов и отцы детей
утром слышат зов тысячи смертей.

Днём им снова в бой, днём их ждут бои
со своей бедой да с гнильём внутри. 

птичий рынок

Заходите на наш птичий рынок!
Покупайте у нас амулеты
в каплях крови и сотне пылинок.
Слева куры - хотите котлеты?

Справа - маленькие попугаи
неразлучники. Рядышком совы.
Совам сложно, я вас не пугаю,
но они - онемевшие вдовы.

Дальшье - ястребы, чайки и утки.
Даже розовый статный фламинго
и тукан, обожающий шутки,
божьи голуби цвета индиго.

Ну а в самом углу за копейки
на прогнившей ободранной ветке
продаются - нет, не канарейки -
две вороны, закрытые в клетку

это мы.

* * * 

Ты же понимаешь - это всё пустое.
Добежать до края ничего не стоит,
да и край - он рядом: белый подоконник
(был бы кто-то рядом - мама, друг, поклонник)
А этаж - девятый, в самом сердце лета.
(Все ведь - это правда - думали об этом?)
Ветер, словно сводня, шевелит берёзы
и в Москве сегодня грозы по прогнозу.
Мне на днях сказали, придержав рукою:
"Если хочешь сразу - то вниз головою."
Матерь Макдалина, добрый светлый Отче!
Как мне это вынуть? Как же мне стать проще?
Чтоб понять весь этот город-миллионник,
в самом сердце лета сесть на подоконник -
чтоб не ускользала, не терялась нить,
чтобы было можно просто закурить.

Ивана Купала

I

я до осени замолчала
скоро будет иван купала
гибнут люди купале мало
он уводит на дно канала
девка плавала да пропала
потонула у йола яла.
замолчу но хочу сначала

попросить: не ходи к причалу. 

(2010)

 II

 Ивана Купала, Ивана Купала,
костёр полыхает, и воздуха мало,
и небо так низко, и девки венки
плетут и кидают у устья реки,
и Бог всех прощает за оргии в поле -
Его заменяет бескрайнее море,
что плещется в сердце один раз в году
под древние песни, гнилую дуду.
В ту ночь, что таится в изломе у лета
мы бьёмся как птицы
но хватит об этом.

Я вам говорю: четверть века назад
в Купалову ночь человека глаза
впервые открылись, он вышел на свет
и после - страдал ровно двадцать пять лет.
Помечен Купалой, и тёзка ему.
Он вышел из поля - и сразу в тюрьму
за муки людские, чужие грехи.
О нём нужно песни писать и стихи,
а он, дурачок деревенский, живёт
стремится к теплу, словно рыба об лёд.
И пули оливок, и слёзы как спирт,
и двадцать пять лет он об этом молчит.

Я вам говорю: где-то здесь, среди вас
он тенью проходит, и света запас
в его потемневших от боли глазах
как пламя костра выжигает весь страх.